писанинки :)

[GazeRo888]

Шар Манлу...

... Сияет стеклянными гранями, в нем, кажется, бесконечность видится в рое искорок, порою солнечных, порою белоснежных, как луна...
Чен-Сон, мальчик, вынужденный рано повзрослеть из-за своего одиночества сироты, никогда не видел ее, представлял себе ее в виде еще одного сияния, только не разноцветного, как бывало в затишье после снежных бурь, ведь...
На севере никогда он не видел луны, только изредка летом блеснет солнце, и зазеленеют травинки и кустики, долго спавшие под снегом; тогда в ледяных, молчаливых краях наступала точно сказка (песцы меняли шубки на причудливо серые, моржи резвились на камнях, еще не покрытых вечным льдом, олени щипали сочные кустарники, в низинках возились крохи-лемминги)...
Чен-Сон тоже радовался приходу лета, но даже тогда он не видел луны, очень красивого ямочками и белым блеском светила (все было в тучах, ветер становился едва тише, развевая полы покрытия его скромной хижины); да и особо беспечно гулять по недолгой зеленой травке ему было некогда - надо было собирать хворост, охотиться, чтобы накопить запасов еды и меха на длительную, суровую зиму севера...
С такими мыслями он... раз привычно отправился на охоту, зашел в отдаленное место, куда его предки советовали никогда не заходить... Мальчик оглянулся - то была просто пещера, покрытая сталактитами, снегом и... к его изумлению, содержавшая в себе много яств, сокровищ, и стеклянный шар, как-то странно и... заманчиво лежавший среди всего этого.
Не привыкший к такой роскоши, бедняк-скромный житель вечно зимних краев остановился в нерешительности - что-то шептало ему: "Чен-Сон, глупый мальчишка, что ты стоишь?! Спеши забрать это все себе, пока не приехали другие племена и не растащили!.. Подумай, ведь это все может в один миг стать твоим!.. Ты будешь безбедно жить, найдешь себе невесту и почет!..".
"Не слушай себя! - в то же время пытался одернуть себя мальчик, не знающий, как ему сладить с желанием взять столь неожиданную и необычную находку, - Ты много лет привык работать на кусок мяса и шкуру, на хворост и огонь в яранге... Ну получишь ты это, все то невольно окунет тебя в разгульные удовольствия, и не заметишь, как промотаешь... А за это время ведь отвыкнешь трудиться, и что ты дальше будешь делать?.."...
Чен-Сон послушался второго внутреннего голоса и пошел из искушающей пещеры, взяв только шар на память ("Просто блестяшка! - подумал он, - Буду иногда смотреть на нее, вспоминать, как чуть не погубил себя"). Так, он отправился на поиски добычи дальше, вскоре забыв о находке...
Он к вечеру очень устал, забивая тюленя на каноэ и борясь с водоворотами, норовившими отправить на острые скалы, укалывая руки об непослушные ветки и добираясь назад домой, потому, утомленный, лег спать на скромную шкуру, быстро уснул.
"Я покажу луну, давай!" - раздалось вдруг в тишине.
Мальчик поспешно поднял голову от свертка старой шерсти, служившей подушкой.
"Хочу!" - невольно сказал он, потягиваясь к источнику голоса.
"Тогда отдай за это свою шерсть" - потребовал голос, показался его хозяин - старик с белой жиденькой бородой, одетый в богатые убранства, и ничего особенного не было, да были у него совиные глаза и когти.
"Манлу!" - прошептал сам себе Чен-Сон, памятуя о древнем демоне народов севера.
"Ты, дружок, меня не бойся! - хищно улыбнулся Манлу, отчего стал еще страшнее, - То, что молва про меня идет - правда, могу я и погубить... Но тем, кто со мной подружиться, я - добрый волшебник, исполняющий все желания... Вот с тобой я дружу..."
"С чего это?" - спросил про себя мальчик, но не решился сказать это вслух от страха.
Его собеседник хитро прищурил светящиеся совиные глаза: он знал, какая кроткая и светлая душа есть в Чен-Соне, из нее можно было сделать чистейшее варево, которым он будет смазывать когти и глаза, чтобы беспощадно пугать и губить всех вокруг... Но надо ее заполучить, очень хотелось злому старику ее заполучить, а одинокого и доверчивого Чен-Сона сделать своим слугой...
"Прикинусь-ка я, что готов ему услужить!" - решил жестокий Манлу, давно наблюдавший незримо за ним и подкинувшим в пещеру сокровища и шар, чтобы следить, узнавать желания и заманивать в свои сети.
"Так оттого, что ты первый, кто не побоялся заглянуть ко мне в пещеру! - с фальшивой радостью воскликнул коварный дед. - Потому я и подарил тебе шар, по ночам ты можешь с помощью его придумать целый мир, только позвав меня!.."
У мальчика повеяло внутри от этих слов холодком, а слова звучали неискренне, он почувствовал, но подумал, что сможет прогнать Манлу, как только захочет.
"А пока насладись тем, о чем мечтал! - рассуждал в нем тот же голос, который привел его в пещеру, - На что тебе старая шкура, когда ты можешь увидеть луну!.. Не об этом ли ты мечтал?.. Решайся, глупый мальчик, возьми то, что принадлежит тебе - открой дверь к собственным, ожившим мечтам!..".
И Чен-Сон повиновался этому голосу, его охватила жажда управлять древним властелином страха, здесь и сейчас, а там... ничего, он что-то придумает; Манлу не исступлял его мышцы нежащими перинами, не запирал забавно фыркавших и топотавших упитанный ластами моржей, не подменял снежную равнину цветущими садами - все оставалось по-настоящему-словно понарошку: он приходил только по ночам и зажигал луну, так необычно и ново сиявшую для мальчика...
Он сам не заметил, как пленился ее очарованием, не кушал, не пил, не ходил на охоту, а все ждал ночи, когда можно уснуть в совсем-совсем бедной яранге и быть там кем угодно, сколько угодно, пока старик не исчезнет в шар, незаметно взяв что-то у него из дома и вытягивая силы...
Чен-Сон не замечал этого, он все играл с луной и в луне - там, по одному его пожеланию воздвигались белоснежные, искристые сады, но не обжигающие холодом, а согревающие...
Тем временем неумолимый снег приближался к его дому, он не замечал, беспечно полагая, что ему достаточно хвороста, на самом деле его исхудавшее, бледное тело дрожало под буйным ветром в одежде, носившейся годами...
Они незаметно проходили тоже, и Чен-Сон забыл, что сирота, что мечтал выбраться из уединенного убежища к другим племенам, что о нем скучали друзья-малыши лемминги и без него грустили добряки-моржи, всегда так радовавшие его своими потешными усами и толстыми спинками, плюхавшимися в ледяной воде; он забыл про все на свете, и не спрашивал себя, куда ушли стада оленей, что не вернутся в северное сияние, зачем оно все переливается и кто его придумал, его это перестало занимать...
Он все ждал, когда придет ощущение сна, он с негой погрузиться в него и будет спать, и видеть во сне луну, побеждать на ней белых, прозрачных змей, что извивались и посягали на сокровища его друга Манлу (наивно юноша верил, что старик радуется его помощи, искренне и светло, как радуется друг за друга... И вправду, демон улыбался, похлопывал в ладоши, даже смеялся (как потешно ему было забавляться с простодушным молодым неглупым, но добрым и простым красавцем, ему было завистно, едко, что Чен-Сон имеет то, что Манлу давно растерял в пустых увлечениях, и нет у него и свежести, ни силы, а...
В шаре он заколдовал быть, как в темнице, маленькую девушку, которая была тоже чиста и прекрасна, но никак потому не могла лгать.
"Будешь меня любить?.." - сурово спрашивал ее днем он, пока его пленник лениво ждал ночи в повторяющихся, мелочных суетливостью делах.
"Почему-то не могу!.." - тихонько и честно отвечала она, отворачивая свои глаза от него и молчала, боязно-устало забившись в угол шара.
Старый Манлу рассвирепел - он предлагал ей самые вкусные яства, самые дорогие сокровища, и вечную молодость, он не терпел слова "нет"... Но вместе с тем он жаждал заполучить девушку любым способом...
Вспомнил, что через шар с ним связан Чен-Сон, который всем пригож, но беден и служит ему, то есть демону.
"Вот я заполучу тебя!" - обрадовался злодей и... как-то сказал юноше:
"Мой мальчик, ты уже взрослый, ни разу не разочаровал нашу дружбу, назовись мною и за это я тебе отдам то, что куда интереснее луны!..".
Чен-Сон насторожился вновь (коварство "друга" не усыпило в нем чуткости души, и он почувствовал очередные козни, за которые рано ли поздно поплатится.
"Ты - жалкое существо, променявшее живое сердечко на луну во сне... Что же?.." - горько ведь поначалу спрашивал он себя, непроизвольно вспоминая своих все еще ждущих у берега ледяных скал морских друзей, сердце его стало холодеть... Снег еще ближе прокрался в хижину и стал расползаться...
Но сон Чен-Сона не отпускал, он томился и скучал, речи Манлу раздражали слух, но только напоминали, что все рано ли поздно надо отдать...
"Я хочу остановиться!" - кричал безмолвно днем юноша, пытаясь выбраться навстречу заждавшимся зверюшкам - окоченелые от долгой и почти постоянной дремы не пускали его.
Он падал и думал лечь и уснуть, закрыть глаза, забыться в иллюзии, не видеть свою слабость и позор. "Не могу!.. Я уже не вижу в луне ничего нового, а память о шаре стала слишком мучительной... Не могу!.."...
"Не скучай, дружок!" - рассмеялся вслед Манлу, улетая с ветром вдаль... Теперь он был молод и красив, как его несчастный замерзающий пленник... Тот снова стал мальчиком, худеньким, но с седыми волосами и почти слепым, полубезумным взглядом...
Он искал глазами горизонта, хотел в последний раз увидеть северное сияние, бежал, спотыкаясь и мысленно отрекаясь от всего: от совместных пиров со стариком, от безразличного отворачивания от леммингов и моржей, от вальяжного провожания глазами убегающих оленей...
"Я уж не смогу догнать их! - заплакал он, точно ребенок, жгуче вспомнилось, что он сирота, - Я продал себя за шар со снами от Манлу!.. Что ж... Я хочу в них навек, одно мне утишение...". - Чен-Сон пошел к пещере, он безошибочно помнил, где все роскошествовал помолодевший старик.
Тишина, слепящие сокровища, сверкающие в сталактитах, сласти и напитки, словно все по-старому было там.
Мальчик положил шар, взял острый льдом камень, терпя раны: он очень хотел увидеть привычную серую шубку песца летом, слушать завывание вьюги и греться от настоящего огня хоть миг; взглянул на шар и обомлел: в нем видна была девушка, тихая, прекрасная, она осторожно ступает по снегу, как будто что-то ища или убегая...
Он бежит за ней, хотя кости его заболели от холода, догнав, крепко обнимает ("Не может быть! - сказал себе Чен-Сон, а после, невольно признался, - Это же... я!..").
И вправду, долгими ночами он видел ее танец в луне, глаза ее тихо опускались и скрывались под такими же темными ресницами, как ночь, а ведь есть звезды...
Мальчик присмотрелся - нет, то не звезды, а отблески снежинок на ее губах, они скрываются - он ее целовал... Он видел это и точно легкое прикосновение тоже касалось его губ...
"Манлу, что ты хочешь за нее?" - мысленно спрашивал он старика (рассудок не полностью скрылся под, опьяневшим от марев его, воображением - Манлу забрал его мечту, его молодость).
"Она полюбит меня, ты можешь смотреть и думать, что все это с тобой, а так... Не мешай, ничтожество, не видишь? - Я занят!.. Я так долго этого ждал!.."
"Но ты говорил, что друг мне, а сам... - вспыхнул мальчик, - Как ты посмел, подлец?!.."
"Я хотел, дружил, выполнял твои прихоти! - хмыкнул зло Манлу, не отрывая цепких когтей и жадных губ, хищных глаз от девушки, - А теперь хочу другого, не обессудь... Да и чем ты недоволен, посмотри, как она тает в твоих руках!.." - он глухо рассмеялся, отголоски шара потухли и по нему побежали тускло-белые огоньки, совсем как в настоящей луне...
"Ничего в тебе особенного, а я, глупец... Позволил тебе страдать - подумал Чен-Сон про луну, наблюдая, как безуспешно пытается вырваться девушка. - А ведь даже не знаю тебя... Нет, знаю, что ты прекрасна... Прости меня!.."...
Он бросил шар оземь и вонзил в самое сердце его ледяной камень - демон взвыл и исчез навсегда, девушка... оказалась в его слабых объятиях...
Она смотрела на него - в пронзительном лунном свете, перемешанным с бурей, затухающим, ей показалось, что ничего не изменилось, и она тихонько склонила голову к нему на плечо.
"Решайся, Чен-Сон, - вновь что-то заговорило в нем, - Бедняжка не переживет, когда поймет, что то был не ты, а лишь твое отражение в шаре проклятого Манлу, ей и так тяжко было в плену негодяя... Утешь ее и себя, пока есть силы..".
Мальчик слабо протянул руку и закрыл ею ее глаза, пусть прекрасного не коснется тишина наступающего белого мрамора - снег садился ему на ресницы...
"Уходи отсюда!.. Тут холодно... И ты дрожишь... Дай, чуть согрею!"- робко прошептал он ей и осторожно стал касаться ее слабым дыханием и бледными, как луна, губами...
Впрочем, та скрылась, под привычный тучками, снег валил и оставлял противоречивой ситуации надежду на солнце, девушка... вдруг как очнулась от сна - долина в снегу, вдали спешили племена и моржи с леммингами вели свой круг деятельности, посвященный беззаботным играм в холодной воде и в снегу...
Она хотела спросить себя: "Правда все то было, есть... будет что-то и... нечто случилось, нечто пронзительное... Или мне только сниться?"...
Нет, она увидела и ахнула: мягко одной рукой обнимал ее руку замерзший Чен-Сон, откинув вторую, капельки его, быстро превращавшейся в алый мерзлый ручей, крови смешивались с осколками...
Шара Манлу...
Они были в снегу, точно луна, может, в ее круге он все еще видет ее, ждет прежних друзей и не ведает, что она... навсегда забрала его покой, что теперь лишь кружившийся снег в тиши...

[GazeRo888]

"Я... буду скучать!.."

... Подумал Совенок, провожая взглядом последний...
Листик (завтра наступала зима в ночном лесу); поразительно все нравилось нежно-солнечной расцветки малышу, ведь его клювик мог питаться теперь спелый красными ягодками, что бывают только в холода, а бусинки глазок - смотреть на снежинки, лунные детишки, они резвились в воздухе, приглашая полетать и поиграть вместе с ними...
А последний листик оторвался, и отнесло его вдаль, грустно сделалось Совенку - и звездочки тихонько роняют слезки вместе с ним (тихо уходил дождик, как бы умоляя не плакать, дарил алмазики-капельки, как же дивно сверкают они в лунном лучике...
Крылышки крохи, покрытые мягко-желтыми перышками, ощутили на себе блики мерцающих сверчков, сказка ночи звала его не скучать...
"Буду скучать, возвращайся!.." - подумал Совенок, отлетая в синеву ночного неба, в надежде встретить там последний листик, хоть верил - весной он тихонько приподымает зеленые крылышки к нему, и снова они будут вместе играть в ветерке, вспоминая тихий, дивный снег...
Хотя он понимал, то был лишь листок, каких бывает миллион, но... он знал - это неповторимый, единственный зеленый малыш, что тоже ждет по ночам лунного лучика...

[GazeRo888]

...Королева... в Зазеркалье...

...Она попала туда после курса королев, где учили... загадочно вздыхать при взгляде на рыцаря на турнирах, тихонечко и с изяществом ходить в роскошных нарядах, быть всегда милой и красивой...
Первое, что она увидела, поправив скромное белое платье - была четко разграниченная... на клеточки, страна, где было черных и белых квадратиков видимо-невидимо; каждый занимался причудливыми фигурками.
Вот бассейн, в нем спит Лев, вот крохотный лес, где Рыцарь борется с облаками, все жалуясь, что копье не достает, вот Единорог, вернее, то был необычный конь, а мужчина с туловищем коня, украшенной нашивкой в тон клеткам и с крохотным рогом над переносицей.
"Ну и королевство мне попалось!" - с изумлением прошлась вокруг него Королева, куда бы она ни шла - ее сопровождала толпа девочек в длинных-длинный белых покрывалах - пешки, ее свита.
Ей думалось, что она освоиться, да... кентавр с рогом ее смущал, рать пешек не походила внешне на строгую армию, хоть и вид у них был весьма и весьма чопорный; что и говорить о лежебоке-Льве и мечтателе-Рыцаре.
"Странно все это!" - думала Королева и продолжала тихо-тихо свое дело: с первыми лунный лучами, когда, незаметная простому глазу, шахматная страна оживала, она выходила на прогулку, посмотреть, как что прошло за ночь.
Увы, суетливое лишь на первый взгляд , Зазеркалье было консервативным до скуки. Еще одна нелепость - и где же Бармаглот, наводящий ужас, где паровоз к, перевозивший по бесконечному кругу пассажиров, Шалтай-болтай с его прибаутками и смешным отрицанием, что он, круглой формы человечек, не является круглым?..
Были только клетки, черные да белые, причём вторая половина была заставлена... темными , как ночь, жителями - мальчиками в шлемах, дерущихся жни на пролет (это подданные Короля), Труляля и Траляля, что были вместо Льва и Единорога, в отличие от последних, не сторонившихся друг дружку, а вместе распевавших разные песенки, Говорящий сад, днями… молчащий и ведущий разговор на языке, никому не понятным.
"Вот бы мне стать Чёрной Королевой!" - мечтательно думала она, Белая, уже не мило улыбавшаяся от грусти, что в ее владениях все не так.
"Не логично!.. Ведь то королевство - отражение моего!.." - рассуждала Королева, устало-напускно кокетничая перед зеркалом в своих покоях-клетке, где все было белым-бело - белые листики росли на белых деревьях, белые бабочки играли с легким платьем их хозяйки, белоснежные звездочки напоминали снежинки, когда танцевали совсем близко к ней...
"Кто сказал тебе?" - обратился к ней Единорог, ласково сажая к себе на руки (он был очень большим и, как ни таинственно, на его спине никогда не видели ездока).
"В школе!" - просто ответила Королева, пряча в смущении глаза.
"Увы, в школе не знают про Зазеркалье всего, что там есть!" - ответил он, осторожно поправляя ей платье.
"Я и сама не знаю!.. - вздохнула она. - Вновь абсурд, как я могу править, не зная своего королевства?..".
Он ничего не ответил, только тихонько ржанул, отправляясь в путешествие по сказочной стране. Рассвет тут был темным как закат, а днем светила луна, море было не соленым, а сладким и дождь не мокрым, а твердым (черные и белые бусинки в вперемешку падали там с неба, она видела это, осторожно держась за руки Единорога...
...Королева, что изумилась, попав в Зазеркалье...

[GazeRo888]

Акулы-моря...

...Маленькая и смышленая медуза Бузя считала всегда, что моря - это что-то похожее на ее дом - огромный океан; а акулы - это плохо...
У нее в соседках было парочку акул - вредные - мало сказать! То морским ежом в футбол погоняют так, что в океане волны поднимутся, то за аквалангистами погонятся, то водоросли срывают из баловства и устраивают из них целые... беспросветные океанские джунгли!..
Но Бузя верила - и шалунишек-акул можно перевоспитать, и моря - такие же интересные (хоть были они... чем-то похожи - быстрые, огромные, живые)...
С этими мыслями хоть и крохотная, но храбрая медуза подплыла к ним - зубастым, высоким рыбинам, деловито подтанцовывающими в глади глубин своими плавниками и хвостами...
- А вы знаете, что вы большие и сильные? - дружелюбно спросила воздушная крошка, стеснительно поигрывая юбочкой из прелестных, переливающихся щупалец.
- Да! - гаркнули акулы в один рык. - И мы всем хотим это доказать!.. Чтоб все нас хвалили и любили!.. Никогда этого не было, а нам хочется!..
- Вы сделайте что-нибудь хорошее! - посоветовала им крошечная соседка, осторожно гладя сильный плавник ближайшей акулы.
- Это скучно! - нашлась она, неприветливо стряхнув хрупкую Бузю с себя, - И вообще, мелюзга, не тебе нам указывать!..
Акулы гордо отплыли дальше и продолжили хулиганить дальше...
А медуза, провожая их взглядом, не унывая, подумала: "Они поймут, что хорошее тоже интересно!".
Так - она поплыла тоже, по своим делам, в свой маленький мир, где тихо мерцают жемчужинки из радужных недр кораллов...
Ее соседки продолжали показывать свою силу, ломая и без того пропавшие и поломанные останки кораблей, жадно забирая оттуда затонувшие сокровища, все отплясывая и гогоча на волнах или исполняя фигуры высшего пилотажа на скорости, чем пугали и сбивали с пути, задевали стайки мирных рыбок...
Так отвернулись они от парочки бандитов, ни разу не посмотревших на кого ласково, кроме как на свое отражение в зеркале и свои плавники (хоть и дружили разбойницы, да не забывали показаться друг перед другом, что одна лучше другой)...
Но рано ли поздно им это все надоело; стали они от скуки плыть-плыть тихо по опустевшим просторам океана и думать - а кому нужны эти их игры, если смотреть и оценить никто не хочет, да и некому...
Они тоскливо смотрели на луну и солнце, а ведь они не одни - днем лучики купались в чистых облачках, ночью на лунную дорожку любовались сотни звезд...
- Может, и мы не одни? - сказала, совсем приуныв одна акула другой.
- Да, но это надо сплавать в другие моря, а дороги не знаю! - хмыкнула вторая в ответ.
- Да и куда?.. Вишь, бардак развели, не проплыть!.. - первая стала старательно отодвигать сорванные водоросли и коряги; как тут...
- Спасибо! - тихонько донеслось сзади мощных плавников, - Хотите, я с вами сплаваю в другие моря?.. Мне тоже интересно...
Акулы обернулись, как если б гром во время дождя проник к ним в воду; посмотрели - то была Бузя, осторожно слушающая их разговор.
- Ты тоже это слышала? - восхищенно сказала одна другой. - Как приятно!..
- Спасибо тебе, малышка, ты нас выручила!.. - отозвалась та, - Конечно, поплыли!..
И они бережно подхватили медузу, убирая свои прежние хулиганства и осознав - сделать хорошее тоже интересно; слушая ее песенки и приплясывая весело в такт; поднимались ласковые волны, катающие и веселящие радужные россыпи рыбок; что тоже присоединились к Бузе и ее новым друзьям; они плыли, туда, где есть тоже...
Акулы-моря...
...Маленькая и смышленая медуза Бузя оказалась и в этом права, что... моря - это что-то похожее на ее дом - огромный океан; а акулы - это совсем неплохо...

[GazeRo888]

Кинжал... Минотавра

... Пронзил его насквозь, угодив в сердце...
"Придут воины и сразят чудовище" - пророчил Лаокоон, предсказатель, которого слушали все, и на острове Крит пронеслось облегчение - когда ж победят ужас лабиринта?..
Он все шел и путал того, кто осмеливался туда зайти, колонны и статуи украшали холодные стены, но казались просто насмешкой над трагической обстановкой - ведь там погибали люди...
Человек с головой быка, заточенный в нем, недоумевал - почему он должен был принять их смерть в свою безобидную морду? "Враги должны бояться нас!" - объяснял ему царь острова, отточив рога на дорогом станке до того, что достаточно было прикосновения к ним.
Минотавр никого не успел убить, как уже слыл "кровожадный и беспощадным монстром темного лабиринта". Это слава, которой, по словам правителя стоило очень гордиться.
Конечно, надо отдать должное изобретательности его хозяина - владыка обставлял лабиринт слоновыми костьми, из которых вытачивал подобия человеческих останков, размазал дорогое вино на равнодушные стенки, точно тут лилась кровь и ломал, разбрасывал оружие, дабы доказать хитрость непобедимого жителя лабиринта, что ни одно копье не могло его сразить...
На самом деле минотавр был смертен, уязвим, психологически раны его не успевали затянуться - маленьким полутеленком-полуребенком его взяли в плен египетские скоморохи, найдя в покоях заброшенного дворца; он бежал оттуда с помощью своего друга-Дедала, прибывшего туда продать хитроумные чертежи; но и сам оказался коварен - предложив оценить свой труд, мастер завел его сюда, в лабиринт (а сам тихонько ушел, как будто все забыв, сжимая мешок с алмазами - ничего личного, только ради цели: награду за пойманного чудовища он потратил на новые изобретения в угоду властям).
И он долго плакал, долго звал Делала, совсем испугавшись и выбившись из сил - лестницы вели там к... другим лестницам, последние сворачивали в углы, а углы переходили в повороты, стены мешали друг дружке, дорожки путались, подвалы и решетки поджидали, ну а холодный полумрак и вовсе отнимал надежду на спасение... Впрочем ниточкой надежды оно все не хотело умирать в его груди, как...
К ней приставил кинжал сам царь Крита. "Ты знаешь, что своим ревом мешаешь моим пирам?". "Но я не повинен! - робко говорил он, дрожа всем телом, - Меня бросил друг, я не могу найти выхода, я напуган...". "Молчи, чудовище, или я тебя убью!.. Ты должен работать на меня всю жизнь и благодарить, что терплю тебя!..".
Минотавр притихло склонил голову и подставил шею ошейнику - он хотел жить; хотел доказать, что не причинит непослушания или вреда, не надо его убивать ("Видно, воля богов такова" - только он и всплакнул однажды украдкой, убираясь в роскошные одежды).
Чудовище ежедневно будилось, когда еще лунные лучи не покидали вышки дворца, потом к нему вваливаются дюжие охранники и принимаются, накинув предварительно цепи, охаживать его плетьми и колоть, ранить ножами, особо целились в его незащищенную грудь. Несчастное существо мычало, ревело, билось, безуспешно брыкалось в цепях - его стон, яростный и отчаянный, был слышен за мили.
"О, это чудовище Крита! - в страхе принимались дрожать и готовить судна, битком наполненные яствами, сокровищами и рабами соседи. - Давайте-ка живо дань, пока оно не настигло нас!..".
После трех часов пыток минотавра ополаскивали горячей водой, бросали сухие и ледяные травинки и злорадно громыхнув: "Работай - пугай, скотинка!.. Не то царь покарает тебя!..", уходили, громыхнув дверьми. Минотавр еле приподымался, чтобы посмотреть, ушли ли его мучители.
"Я не хочу быть чудовищем! - тревожно билось его сердце, когда он, шатаясь и ощущая боль в каждой мышце, - Я хочу умереть собой!.. Умереть!..".
Увы, Аид не сжалился над ним, Персефона не прислала ему туманных сирен - своих вестников, все продолжается, упрямо-хаотично, страшно не желая заканчиваться; глаза отказывались смотреть, уши - слышать, руки - осязать решетки (туда его запирали, чтобы он не сбежал, перед тем, как водить по лабиринту, приговаривая: "Да, столько он уже съел!.. Так что - бойтесь нашего царя, не то и вам достанется!..")...
И все его боялись, раня еще, точно кинжалом, и так истерзанную душу - укоры в не жестокости, презрение, ненависть; зависть царю, бессильная злоба, что нет таких же чудищ у себя и платить надо хозяину его; страх, свирепость, равнодушие, боль, страх, отчаяние, ненависть, одиночество, страх...
И никто б не подумал, что это все было внутри создания Крита - темными ночами он, сквозь решетки глядя на звезды, думал о том, как нестрашно им падать с высоты, носил при себе в тайне от всех кинжал - в порывах агрессии от усталости пребывания в унижении, избиении и статусе чудовища, он хотел приберечь его для хозяина, как только улучшит момент.
"Хоть порадуюсь перед кончиной!" - сладостно представлял себе минотавр, двусмысленно поглядывая на ложную кровь-вино на стенах сооружения...
Потом он перестал об этом мечтать, он смирился, тягостно, лениво, истощенно смирился, не представляя, что ждет его за этим цепким, неясным состоянием.
Покорность, лживость себе и подражание слухам, убийства, еще большая ненависть и агрессия, рабство, позор...
Минотавр содрогнулся - ну нет, солнце днем светило в решетки лабиринта, морской бриз и голубое небо совсем не располагали к тому, чтобы смотреть на них со столь богатой и тусклой гаммой пережитого...
"Я хочу иного, но... Иное ли? Все месть, все жажда забрать его золото и вышвырнуть к Аиду!.. Хочу... Жажду свободы!.. Чтобы убежать из проклятого лабиринта вместе с Марианной!.." - и он одёрнул себя, оробев при одном воспоминаний о ней.
Это была дочь его хозяина, маленькая, точно выточенная из олимпийского мрамора девушка с чуткими глазами, что сняли с чудища весь аппетит и сон, Марианна тайком при ходила покормить и погладить минотавра, смачивала ему раны на груди, рассказывала о том, сколько людей верят несправедливо в его демоничность, а ведь совсем не знали его...
И вправду: только с ней он был собой - тихим, задумчивым творением, стыдившимся темной бычьей шерсти и рогов, умолявший ее забыть его, хоть невольно, он сам не знал почему, он с тоской отпускал ее руку, когда во дворце принимались искать царевну, желал не отпускать ее из объятий ни на миг - и отпускал, с грустью провожая взглядом...
"Еще не хватало, чтобы из-за меня, чудовища нескладного, тебя в чем-то подозревал и мучил отец!.." - шептал он ей, давая поиграться с кинжалом на своих отбитых коленах, осторожно гладя ей нежно-темные волосы. "Я чувствую... тебя! - кротко отвечала она, опустив глаза и аккуратно снимая с него ошейник, натерший до крови, - И это словно мои чувства тоже... Ты страдаешь... Я очень хочу, чтобы этого не было... И знаешь, если отец увидит меня тут: я ему скажу: "Ты забыл, что это живое дыхание!" - и закрою тебя собой...". "Глупышка, ты такая же хрупкая, что ты?.." - спрашивал он и... не найдя слов, замолкал, ему хотелось все целовать и целовать Марианну, и он целовал, не помня ни себя, ни своих горестей, упоительно, кротко и сильно волнуясь в то же время, точно как сейчас пронзят их одним кинжалом...
Вспоминая эти мгновения, он в неге закрывал глаза: "Ты пронзила меня им, почище моего клинка... Приди и вонзай его снова, и снова... О, Марианна, я жду этого, поверь!..." - вдруг... он вспомнил, где находился, кто он и чью дочь столь опьянила его - вот где позор!.. Млеть от дочери своего хозяина-тирана, мужская гордость поднялась в нем, бычьи глаза налились кровью. Он воинственно замычал, дико носясь по всему лабиринту и бешено трясся решетку: он страстно желал увидеть ее, нет, не чтобы вновь взором, мечтой и явью утонуть в сладостном сне ее внимания, слов, прикосновения... А чтобы заколоть кинжалом, с размаху, метко, тоже в сердце, преодолеть ее сопротивление и насладиться ее страхом, страданием и погибелью у него на глазах. "Вот тебе за то, что сделала меня еще большим рабом, за твоего отца!.."...
Порыв мыслей все вился в таком ключе, когда минотавр... ощутил грохот, оглянулся - он катится по ступенькам, споткнувшись о перекрещенные ограды, непонятно для чего в лабиринте, кровь хлынула из головы наружу, остужая его безумную грезу.
"Я... Я хочу убить Марианну?.. Я - тварь Аидова, если хочу этого!!!.. Но ее отец, предатель грязный, он прохлаждается, расхаживая в покоях, на страхе и мучениях моих... Он дарит ей такие платья и украшения, сорвать бы это и... - он, желая себя образумить, ударился рогами о ближайшую запертую бетонную дверь. - Боги, что я говорю?!.. Вы забрали мой рассудок!.. Вы послали мне лабиринт, рабство и годы мук и теперь заставляете отдать вам ее?!.. Никогда!!!.."
Минотавр катался по полу, хватая себя за рога и руки - впереди искушающе блестел откинутый им в пылу бреда кинжал, бедный, он, как сумасшедший заползал в глухой, темный угол, не видя иного выхода (приближались усыпляющие шаги царевны).
"Что ты? - тихо сказала она, заходя с едой и лекарствами и теплой накидкой, Ты так странно смотришь на меня...". "Как бы не говорили обо мне правду, я хочу тебя съесть!.. - минотавр, не контролируя себя, двинулся на нее. - Или ко мне, Марианна, я хочу... Хочу...". Он не договорил - стыд от осознания своего улетучившегося разума свернул его в клубок и швырнул в угол. "Всеми богами молю, не подходи!". "Но...". "Я могу убить тебя, Марианна!.. Разве ты не слышишь? - Могу убить!". "Ты напуган... Лабиринт кого хочешь с ума сведет...". "Это не лабиринт, это не отец твой даже... Это не я!" - вскрикнул быстро минотавр и...
Последнее, что видела царевна - как он отчаянно обнял и, целуя занес кинжал (она потеряла сознание)...
Когда она очнулась... его уже не стало на свете - мрак покрыл его навек заснувшее и теперь свободное тело, никому так и не узналось, каков он - чудовище Крита...
Лишь остался навсегда в холодном полумраке лабиринта..
Кинжал... минотавра...

[GazeRo888]

Приключения щенка Фили
Беседа... с морем

Однажды маленького, но любопытного щенка Филю взяли на море, туда, где грело солнышко и кричали чайки...
Малыш готов был поклясться всеми четырьмя лапками, что не видел в жизни такой огромины - словно бездонного, живого, бурлящего, покачивающего водорослями и бившего, как кастетами, камнями...
"Чего оно такое сердитое?" - наслушавшись шума прибоя, спросил себя Филя, от роскоши и многочисленности впечатлений вилявший хвостиком.
Море, ясное дело, не отвечало маленькому философу, сосредоточенно и осторожно принюхивавшемуся к водам своим мокрым и шаловливым носиком, только шумело.
- Тяв! - с интересом рискнул поговорить с ним щенок, со снисхождением смекнувший, что не все умеют читать мысли.
А в ответ - только монотонный шум, пена и переливы солнца на маленьких волнах - вверх-вниз, вверх-вниз.
"Наверное, ты только себя слушаешь, хоть и поешь одно и то же!.. - рассудил со смешком Филя, прохлаждая пузико, - Жаль, я только хотел спросить, отчего ты сердитое!".
И тут, словно до моря что-то дошло, оно раз - и как окатит щенка с макушки до самого хвостика.
От испуга Филя поспешно пискнул, усердно забарабанил на месте лапками: поскакал-помчался со всех ног от противной сине-зеленой огромины...
А она, то есть море, все плескалось и плескалось, и все равно было ему, что им интересуются, что его бояться, что не понимают... только и знает, что играть монотонно волнами.
"Видать, такова судьба!" - примирительно-дружелюбно решил Филя, старательно поднимая потешные ушки к солнышку; пожалуй, не стоит с ним разговаривать, раз такова судьба - наверное, решил он для себя, беспечно прыгая и издали любуясь синевой горизонта на море...

[GazeRo888]

Ноосферату

«- Все это было с тобой?
- Как вспомнить…»


...Открыл глаза и внимательно посмотрел на ладони - в них были кусочки зеркала, отражающие белые...
Капли дождя смешивались с мокрыми следами лужи, спрятавшейся в тени. Он торопливо встал и оглянулся еще раз, как бы пытаясь понять, что все значит.
Мир…
Стал слишком огромным и спешащим к дальним огням нового, легкого и непохожего, чем создал ощущение нестерпимого одиночества; а что тогда вселяет веру в обратное?
Перед этим жуликовато-скоро открывались двери ослепительных зал, где сверкали огромные, холодные, гладкие и, кажется, волшебные дверцы в мир, в котором все становилось спрятанным в рамки, маленьким, трепетным и манящим...
Тихо родилось и вселилось в него ощущение, что там обрел счастье, облаченное в темный полумрак, кружащее в крошечных звездах от канделябров, живое, поразительно близкое, словно даже имеющее свои глаза и руки, красиво укутывающие закатом...
А потом…
Нечто потихоньку украло то чистое, неповторимое сияние дверцы и погрузило все в четкие контуры голубого неба, зеленых силуэтов деревьев, статуй и лестниц, двери сделались разноцветными; без его согласия завертелась красками какая-то иная сказка, не такая гладкая и переливающаяся звездами, какой обещала быть...

- Маскарад
Один взгляд... тишина...
Затухающие свечи и его удаляющиеся шаги... –


И однажды…
Ему захотелось вернуться, уйти, он шел, оглядываясь по сторонам, когда от свечей падали блики, брел как бы сквозь этот пышный бал, желая проскользнуть незамеченным, сквозь гул стольких шагов, очертания людей, неуловимых, постоянно и ревностно отстаивающих свое лицо, непохожее ни на кого, через залы с пышными занавесами бриллиантов и сотни глаз свечей, к мгновению, в котором...
Мир еще не был ни маленьким, ни большим, а мог сделать шаг к тишине полумрака и дальних звезд, не угнетая, не прячась и едва-едва приоткрывая дверцу в счастье, в то самое, где отзовется, найдется кто-то похожий, и вдруг...
Серая или прозрачная капля дождя снова стала белой, купаясь в лунном свете; полумрак раскрасился прохладным туманом и шелестом дождя, кажущегося звездопадом, он понял: где-то, на поверхности, внутри и за кусочками стекла, притаилось…
Это чудо - грань и возможность к ней прикоснуться, открыв глаза, увидеть и крошечное и огромное, неповторимое и прекрасное, эту бесконечную загадку - мир...

…Ноосферату...

[Monty]

Браво, Лиза! Очень философский рассказ, заставляющий залуматься о том, сто же мы делаем с нашим "миром Ноосферату"... Название рассказа отражает его суть.

[GazeRo888]

))) Спасибо, стараюсь)

[GazeRo888]

Небылица

В одной стране жили три приятельницы – Идея,Мнительность, Суета. Они сами удивлялись, как это им удалось подружиться, но вскоре успокоились и думали лишь о том, как бы подольше да поярче побеседовать между собою, чтобы в своих глазах же выглядеть лучше.
Позже к ним присоединилась еще одна девушка –Фантазия, которая всегда скрашивала их досуг необычными рассказами и затейливыми выдумками.
Впрочем, все по-разному из приятельниц относились к этому: Мнительность вообще не желала знать ничего, кроме своих взглядов ивсячески дулась на инициативу других.
Суете некогда было остановиться и подумать насчет чужого мнения: слишком высокие цели она себе ставила: ухватиться за все и не потерять ничего.
И только Идея крепче других поддерживала Фантазию и принимала ее мысли, как свои
Крепко и странно дружили эти три девушки, ежедневно встречаясь на перекрестке своих владений (они были самыми богатыми особами в стране). Приятельницы с удовольствием менялись друг с другом нарядами,сплетничали про своих ухажеров и вместе кокетничали с ними. Вообще – жили и радовались своему сахарному солнцу жизни…
Так было до одного дня, когда Идея решила прогуляться в лесу и… отдохнуть от надоедливых болтушек-подруг. Вокруг было тихо и радужно,переливались сверчки и танцевали в небе цветочки.
Так складно, что идея залюбовалась ими и абсолютно не смотрела под ноги. Ничего удивительного, что она попала в яму, вернее –провалилась в лабиринт, спрятанный за синим мхом и узким кольцом дырки в золотой траве.
Девушка настолько была ошеломлена окружившими ее зеркальными тенями и искорками, царившими в лабиринте, что испугалась и тут же принялась аукать, надеясь хоть кого-нибудь привлечь на помощь.
Первой ее услышала Суета (она вообще очень бурно реагировала на сигналы опасности и беды). Суета схватила верный кнут, ловко вскочила на коня и, неустанно его погоняя, накручивая в мыслях, какие ужасныесобытия облепили бедняжку-Идею, со всех скоростью поскакала к Фантазии.
Только достигнув ее замка, она принялась выплескивать все опасения и подозрения, которые терзали ее неуловимую душу. А неторопливая всвоей мечтательности приятельница тут же растерянно захлопала ресницами: она непривыкла думать и тем более приспосабливаться к вихрям. Потому, задумчиво повертев шпагу, и разумно взяв веревку, она глубокомысленно предложилаобратиться за помощью к Мнительности (дескать, та более рассудительная,подскажет верный выход из ситуации).
Подсказывать решительная подруга ничего не собиралась,ибо в подсказках она видела только унижение своей великой особы. Пригрозив пистолетом, она потребовала прекратить панику и тотчас скакать в лес, откуда терпеливо доносились ауканья Идеи…
Но та, немного побродив по лесу, даже с интересом стала рассматривать розовых слоников, парящих в воздухе и фиолетовых грифонов,важно поглядывающих на нее с высоты выступов лабиринта.
В нем было столько чудес, что девушка решила наслаждаться одиночеством и просто ждать, когда верные подруги спасут ее, асамой любоваться зелеными розочками и оранжевыми бабочками…
Те же, только соскочив с коня, поспешили прислушаться к Мнительности, от чего-то заподозрившей, что Идея томится в скале, неподалекуот ямы.
Фантазия немного сомневалась, но тот час обескуражилась высотой и мощностью скалы: она почти нерушимая, как спасти подругу?
На это Суета, совсем не утруждаясь размышлениями, подскочила к препятствию (и цели одновременно), подавая пример приятельницам. Онзаключался в том, что девушка, ни слова ни говоря, усердно щелкала кнутом поскале, надеясь ее то ли рассечь, то ли раскрошить.
Мнительность, наблюдая эту смешную картину,разразилась едким хохотом и приказала уступить ей право действия. Трусливая Суета, конечно же, отступила. Но то, что она видела, было еще более нелепо:Мнительность, довольная всем на свете и горделиво заряжая пистолет, палила изнего по равнодушному камню, уверяя подруг, что ее способ логичнее, так как пуля рано ли поздно раздробит скалу на мелкие кусочки.
Фантазия с сомнение еще несколько секунд взирала на происходящее и как-то вопросительно косилась на веревку, покоящуюся на седле, апотом… увлеклась игрой и решила: такое впечатляющее соревнование понаходчивости обязана выиграть только она. И с таким убеждением она выбежала вперед приятельниц и, важно вынимая шпагу, с рвением стала лязгать ею о скалу, создавая забавный столп искр…
Идея уже заскучала по своему замку и подругам, беспечно бродя среди каменных водорослей и ледяных летучих мышей. Ей вспомнилось чувство голода и тоска по своим садам, делам, беседам с приятельницами.
Эти чувства были настолько сильны, что она вновь встревожилась и приготовилась аукать, как, сквозь шепот капель и мелодию ветра лабиринта, услышала выстрелы, лязганье, щелканье и громкое переругивание… своих подруг!
Идея вспомнила, что видела тут ступеньки, ведущие квыходу из лабиринта, и незамедлительно этим воспользовалась, сгорая от переживаний и любопытства: почему такой шум, неужели на ее приятельниц напали?
Девушка тихонько поднялась на свежий воздух леса,притаилась у горки деревьев и подтянулась на цыпочки, чтобы видеть.
А наблюдать ей пришлось следующее: три ее подруги,казалось, совсем забыв о ней и в то же время постоянно пользуясь тем, что она попалакогда-то в беду, упорно доказывали друг другу, что каждая из них нашла лучший способ спасти ее (совсем не обращая внимания на то, что Идея выбралась и смотрит на них)!
Девушка даже расстроилась, что такие умные и сообразительные приятельницы изобретали совершенно смешные и бесполезныеоперации, забыв про веревку, которой можно было бы свободно решить проблему. Что они потеряли интерес вообще ковсему, кроме своей тщеславности и спора.
Идея тихонько усмехнулась в ответ на, все разрастающуюся,перепалку подруг и скромно пошла домой. А они все возились у скалы, совсем пустой и равнодушной!...

[GazeRo888]

Долой... Мозоль...

....Именно так надо думать, когда рано утром, когда солнышко приятно будит ласковым прикосновением к щечке, а свежая травка колосится свежим ароматом, приглашая погулять...
Какой-то тихий и противный мягкостью голосок начинает говорить: "Ты отдыхай, поспи еще... ведь кроватка такая мягонькая, твои сны были такими сладкими, и вообще ты прелесть, когда спишь, спи-спи хорошо!"
Это древняя невидимка Мозоль (она приходит ко всем, у кого болит ножка или ручка, и отговаривает от многих дел). Она с виду добрая, но...
Только и ждет, когда ты не увидишь солнышка, не погуляешь на воздушке, ведь Мозоль очень не любит труда, даже такого приятного и простого, как прогулка, не любит света и движения...
Так что, друзья, когда услышите ее голос, не стесняйтесь сказать: "Долой, Мозоль!". и вперед, к...
Свежему воздушку, зеленой травке, и солнышку...

[ScissorFox]

Креативненько :-)

[GazeRo888]

мерси, стараюсь

[Elf June]

Маленький, но мудрый рассказ! Знаем, знакомы мы с этой коварной древней невидимкой

[GazeRo888]

Спасибо, да, будьте с ней осторожны

[GazeRo888]

"Спи тихонько,.. Бузя!"

... Пожелаем ей этого, осторожно приоткрыв окошко, взглянув в небо...
Облака стали совсем мягкие и сонные, белые-белые, как...
Рой оживших звездочек, прохладных, но изумительно красивых, стайкой летящих вдаль...
- Какие они милые! - сказала сама себе Бузя, поправив скромно юбочку из щупалец, - подплыв к ним так близко, как могла. - Наверное, это небесные медузки... Значит, пришла зима...
Она задумалась: зимой не слышно веселого гудения дальних пароходов, смеха купающихся, не играет по волнам ласковое солнышко и джунгли водорослей как бы боязливо прячутся в песок, море становится тихим и скучным...
- Скучным ли? - спросила себя снова смышленая медуза, самая маленькая, но и самая чудная на свете, огибая знакомую тропинку, где точно ступеньками, выложены узором вдаль и вдаль ракушки (крошечные чудеса глубин, ее подружки - жемчужинки тоже ложатся спать, чтобы летом проснуться еще более крупными, сверкающими, поражающими всех своей красотой)...
Бузя с тихой-тихой ноткой грусти ловит смывающийся подводным ветром след - крабик ушел в нору, в спячку, этот забавный, морской мишка, потешно клацающий клешнями и танцующий тоненькими ножками, пытаясь забраться на кораллы...
- Не буду грустить, ведь все вернется, я знаю! - решила она, посылая как легким воздушным поцелуйчиком сотни пузырьков, перед тем, как еще раз взглянуть в небо - снежинки узором покрывают плотное зеркало-одеяльце для моря, тихими шагами ложится снег, зима...
"Спи тихонько, Бузя!"

[ScissorFox]

Мило!

[GazeRo888]

Спасибо, Бузю тут любят, проверено)

[luckyd99]

Красивый рассказ

[GazeRo888]

Спасибо, стараюсь